Душегубка (Потемкина Ольга)

Едем в автобусе. Духотища!!! Почему-то водитель не включил кондиционер, хотя у самого открыто окно и видно, как колышется занавеска. Мучаюсь. Просто сказать шофёру о духоте и попросить почему-то не могу (кажется, что он сам должен знать или догадаться, или есть какая-то значимая причина, да и почему я, другие ведь молчат). Смотрю — не одна я такая мученица — кто-то обмахивается журналом, кто-то подносит руки к устройствам, из которых должно дуть, проверяет (да не один раз!), может чудо случится. И молчат. И терпят. И я терплю…

Скоро, чувствую, ещё немного терпения и обморок обеспечен. Подумала, что надо позаботиться о себе и м.б. помогу и другим. Наконец, решаюсь и произношу куда-то в пространство, ни к кому не обращаясь: «Включите, пожалуйста, кондиционер, дышать нечем!» Реакции ноль. Повторить просьбу не отваживаюсь, какая-то идиотская стыдливость, как будто я не имею права чего-то хотеть и просить, или чем-то отличаться или выделяться среди других. Сзади слышу вполголоса: «Из принципа не включит!» (союзники есть). Чуть позже спереди, опять вполголоса: «Уморит нас такой водитель пока доедем!». Думаю — вот козёл, всё ему пофигу! Сидит, как ни в чём не бывало. А может быть не услышал? Надо повторить по- другому. Например, так: «Товарищ водитель, у вас в автобусе есть кондиционер? А он работает? Включите его, пожалуйста» (мне становится смешно — такая простая просьба, почему же я так мучаюсь и от духоты, и от нерешительности).

Тут не выдерживает женщина, которая с самого начала обмахивалась чем-то, как веером: «Слышишь, ты, не наглей!!! Включи кондиционер! Слышишь!» (уже в последней стадии раздражения, ведь длилось всё это не один десяток минут). Молчание в ответ. Сидит, как глухой. Тут я поддержала: «Вы ответьте хоть что-нибудь!» Она: «Не наглей!» Дошло. Водитель остановил автобус, вышел из кабины: «Кто наглеет?» (тут я струхнула — он оказался такой здоровый, и я решила, что сейчас нас будут бить… мне даже интересно стало, как это будет происходить при всем автобусе… и, кстати, я обрадовалась, что та женщина сидит к нему ближе — начнёт с неё!) Женщина оказалась смелой и несколько раз повторила прямо ему в лицо: «Ты, ты, наглеешь, включи кондиционер!» Самое неожиданное, что водитель вполне мирно произнёс: «Так что же вы молчите? Хоть бы один подошёл и спокойно попросил бы!» (видимо он вообще ничего не слышал, а про «наглей» решил, что кто-то бузит в автобусе). После его слов пассажиры загудели, как плотину прорвало! Кто-то просто  возмущался, кто-то бился в истерике (я запомнила: «здесь дети сидят!!!» и «ничего не отражает!!!»), кто-то предлагал написать коллективную жалобу. Водитель оказался со стальными нервами, переругиваться не стал, включил кондиционер, и дальше мы ехали в благословенной прохладе и тишине…

…Так и происходят революции — есть неудовлетворённая потребность и есть терпение. Высказать эту потребность не можешь или не умеешь, и копишь ненависть (и «ТЫ−» нарастает в геометрической прогрессии, кто-то ведь должен быть виноват в том, что мне плохо!) Потом  доходишь до точки кипения, и… рвёшь, рубишь, жжёшь, режешь, сметаешь всё на своём пути…

Хватит  терпеть! Высказывайся, договаривайся, проси, делай — главное не молчи.

Что я могу делать иначе? Мне надо говорить громче, обращаться конкретно к человеку, дождаться ответа или повторить просьбу. Понять, что меня услышали, думать о других хорошо (сколько раз я могу это себе повторять?!)… Думать о других  хорошо… Ведь полдороги я думала плохо о пассажирах (что они скажут или подумают, если я заговорю), и плохо о водителе (какой он козёл). А ещё, какая глубоко вбитая трусость обитает во мне — я боюсь. Боюсь всего. Как будто я уже виновата в том, что существую. И могу помешать кому-то… Боюсь вызвать чьё-то неудовольствие, боюсь быть другой, быть первой. Вообще, боюсь быть…