ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА "ДОЛИНА МЕРТВОЙ РЕКИ" (Инга Хорзова)

ДОЛИНА. Перед моими глазами раскинулся обычный деревенский пейзаж - река, текущая меж невысоких поросших травой берегов, луг, усеянный клевером. Метрах в двухстах от левого берега стояли несколько покосившихся, полуразрушенных домиков. На противоположном берегу реки возвышалась большая груда крупных, черных камней. Немного в стороне находилось здание разрушенной фермы и поваленное местами ограждение загона для скота.

За домами угадывался некогда плодоносящий и ухоженный сад. Теперь же это было беспорядочное нагромождение деревьев; где – то сгнивших, где – то разросшихся настолько, что сквозь заросли веток нельзя было протиснуться. Черемухи и яблони были опутаны сетью вьюнов. На коре груш и слив нарос голубоватый мох. Окружающая природа буквально дышала запустением. На первый взгляд все выглядело обычно, но, тем не менее, меня не покидало ощущение: что – то здесь не так. Вода в реке была темной и казалась густой. Течение было настолько спокойным, что не сразу удалось его разглядеть. Дома тоже были абсолютно нормальными: развалины и развалины. Солнца не было, хотя на дворе явно был день. Мутно – желтый свет лился откуда – то с неба. Я подняла голову, но ничего, кроме все той же желтой пелены не увидела. - Да что же такое? - пробормотала я себе под нос, продолжая озираться, что бы определить природу своего беспокойства. У меня под ногами оказалась целая россыпь морской гальки.

Странно – ведь моря здесь нет, только река. У берега была приторочена за колышек лодка. Я проследила взглядом путь, по которому она могла плавать. На противоположном берегу виднелась какая – то мрачная, странного вида гора, состоявшая из черных, необычной формы, валунов. Чем – то эти камни напоминали головы людей. Меня передернуло от пришедшего на ум сравнения, и я спешно отвернулась. Подобрав один круглый камушек, я швырнула его в воду. Камень сгинул в речной глубине. И тут меня осенило! Вокруг стояла гробовая, нереальная тишина! Ветра не было: каждая травинка стояла неподвижно. Но даже в безветрие раздаются различные звуки: пение птиц, стрекот кузнечиков, плеск разыгравшейся рыбешки. Здесь же этого не было и в помине. Даже камень, брошенный мной в реку, упал абсолютно бесшумно. - Где ж это я? - спросила я сама себя. На мгновение пришла мысль, что это Чернобыль - покинутый людьми городок в зоне отчуждения. Но как я вдруг очутилась на Украине? Глупость! Да и река Припять гораздо больше и полноводнее, чем та, что протекает здесь. - Странно, как я вообще сюда попала, - подумалось вдруг, - вроде дома была. Я принялась вспоминать, что было накануне, но сознание путалось, и сосредоточиться, никак не получалось. Крепко зажмурив глаза, я потрясла головой, но ясности это не прибавило. Решив осмотреться, я направилась в сторону разрушенных домов. Первая избушка выглядела настолько дряхлой, что зайти в нее показалось страшным – вдруг обвалится прямо на меня. Второй домик был построен из гладко оструганных бревен. Фасад лишь слегка потемнел от времени, в остальном дом был весьма крепок и устойчив. Крыша, покрытая толем, была совершенно цела, будто у дома имелся рачительный и трудолюбивый хозяин, тщательно следивший за сохранностью строения. Потянув на себя деревянную калитку, я приготовилась услышать скрип, но створки открылись бесшумно. «Да бывают ли здесь вообще какие- то звуки?» - подумала я, опасливо, но с любопытством заглянув в чужой двор.

Половина двора находилась под открытым небом. Дальше придомовую территорию прикрывал деревянный навес. Справа, под крышей, возвышалась аккуратная поленница березовых дров. Слева находились клетки, очень похожие на кроличьи. Осторожно приблизившись к ним, я провела подушечками пальцев по прутьям решеток. Шершавые чешуйки легонько царапали, а на пальцах остались следы ржавчины. Внутри клеток еще остались вялые и жухлые клочки сена. Внимательно глядя по сторонам, я дошла до конца навеса и увидела две грубо сколоченные деревянные двери. Одна из них вела на приусадебный участок – сквозь щели были видны посадки малины вдоль забора, и я даже не стала поворачивать деревянную «вертушку», удерживающую дверь. За второй пряталась темнота. Потянув за ручку, я ощутила небольшое сопротивление – дверь была оборудована тонкой проржавленной пружиной. Из темноты пахнуло листьями и сыростью – здесь явно была баня. На стене я нашарила выключатель и надавила на него. В уголке, под низким потолком, тускло загорелась электрическая лампочка. Я не ошиблась, это действительно была баня – с большим котлом из нержавейки, пластиковой емкостью для холодной воды, и каменкой – специальной печью для бань. На стене висели березовые и дубовые веники, в которых прятались веточки пихты. Выключив свет, я отправилась обратно, решив, наконец, осмотреть дом. Первым объектом изучения оказались узкие темноватые сени. Маленькое оконце подслеповато щурилось, но все же давало немного света, что бы можно было разглядеть домотканый половичок, устилавший пол и коричневую, крашенную масляной краской дверь. Решившись, я быстро проскочила внутрь. В доме, как и в сенях, было сумрачно. Половину кухни занимала русская печь, на окнах висели очень старые пыльные занавески, натянутые на бельевой шнур, почерневший от плесени и пыли. Я осторожно подошла к окну и потянула в стороны закрывавшую стекла ткань. Стало светлее. На стене возле окна я разглядела полку с глиняной, скорее всего самодельной посудой. Что- то вдруг показалось неправильным, и я в недоумении застыла на месте, пытаясь понять, что не так. Спустя какое- то время, так ничего и не сообразив, решила осмотреть комнату. Там оказалось неожиданно много мебели: старинный круглый стол, накрытый грязной скатертью, деревянные стулья с прямыми высокими спинками, платяной шкаф на фигурно изогнутых ножках, еще один шкаф, на этот раз книжный. Вдоль противоположной от дверного проема стены стояли две металлические кровати с панцирными провисшими сетками. За бывшими когда- то желтыми, до пола, шторами, обнаружился еще один дверной проем, ведущий в другую комнату. Окна в ней, судя по кромешной тьме, не было вовсе. Вспомнив, что на полке с посудой видела свечной огарок, пошла снова на кухню. Глянув еще раз на полку, я неожиданно поняла, что именно показалось неправильным – на деревянных перекладинах лежал толстый слой пыли, а самодельная посуда была абсолютно чистой. В смятении еще раз осмотрела посуду, провела пальцем по донышку глубокой миски – пыли не было. Зажав в руке восковой цилиндрик, я принялась за поиски спичек. Обшарив все полки и осмотрев подоконники, так и не нашла ни единой спички. Задумчиво стоя посреди кухни, я вдруг поняла, где они могут быть. Сходив в комнату за стулом и подставив его вплотную к печи, я встала на него и заглянула на печную лежанку. Старая картонная коробушка, с указанной на этикетке ценой в одну копейку скромно лежала в уголке. «Надо же, какой раритет! – подумала я про коробок, - с каких же лет он тут лежит?» Чиркнула серной головкой по коробку, особо ни на что не надеясь, но яркий огонек вспыхнул с первого раза. Запалив фитиль, я отправилась к таинственной темной комнате. Еще только подходя к дверному проему, скрытому за шторами, я вдруг явственно ощутила движение воздуха. Из темного помещения нещадно тянуло сквозняком, который моментально задул огонек свечи. Я снова попыталась зажечь спичку, чиркая по шершавому боку коробки, но пламя гасло, едва вспыхнув. Оставив бесплодные попытки, я с сожалением покинула избушку. Выйдя на улицу, решила осмотреть остальные домики. Но тут меня ждало разочарование: остальные дома были абсолютно пусты. Вернувшись на берег реки, я опустилась на траву и задумалась. Странное ощущение того, что все это уже было когда – то в моей жизни не покидало меня. Дом, который я посетила, откуда – то мне знаком. Я знала, что спички следует искать на печке, а шкаф настолько большой, что в нем можно прятаться, не поджимая ног. Знала, как жарко топится баня, скрытая под навесом, и даже помнила, как пар поднимается к потолку, когда из ковша плеснешь на камни, уложенные в металлическом поддоне. Посуда была самодельной, и когда – то давно я выливала чай в пиалу с тремя цветными полосками и, беря в руки деревянную ложку, начинала прихлебывать жидкость, представляя, что это суп. А печь зимой была застелена несколькими старыми телогрейками, и на ней было очень тепло и уютно спать. Воспоминания буквально захлестнули сознание, вспыхивая яркими картинами. - Откуда я это знаю? – крикнула я вслух, - Все детство я провела в благоустроенных квартирах, и про деревенскую жизнь только в книжках читала! А ландшафт вокруг стал неожиданно меняться – развалины домов задрожали и подернулись странной дымкой, которая все больше густела и подбиралась к тому месту, где я сидела. Попыталась двинуться, но ноги словно приросли к траве. С ужасом наблюдая за подползающим ко мне густым, непроницаемым туманом я ощущала лишь одну потребность – дико закричать, но голосовые связки сковал спазм. Наконец меня накрыло. Все мышцы одеревенели от страшного нервного напряжения. Почему- то подумалось, что сейчас будет очень больно, но ничего подобного не случилось. Стало немного холодно, но и только. Когда же туман стал рассеиваться, я увидела дверь знакомой квартиры с пластмассовым номерком и облегченно выдохнула – это был дом моей бабушки. Нажав на ручку, я легонько толкнула створку и вошла внутрь. В комнате работал телевизор, но свет был выключен. Экран отражался в стеклянной дверце серванта. Кто- то негромко храпел на диване, с головой укрытый одеялом. Решив не мешать, я прошла на кухню. Открыла холодильник. Там обнаружилась кастрюля с борщом. После всех пережитых волнений дико хотелось есть. Вытащив из сушки металлическую миску и поварешку, я принялась черпать красный бульон с овощами и наливать его в миску. Подогрев суп на газовой плите, я с аппетитом поужинала, после чего вымыла посуду и вернулась в комнату.

Инга Хорзова